Евгений Сартинов - Гороскопы всегда врут [СИ]
Подобно кругам, расходящимся по воде, волны репрессий достигли и "мест весьма отдаленных". Получили взыскания и начальник лагеря, и командир отряда. Но самым жестоким образом пострадал сержант-раззява, допустивший побег. Сначала раздосадованный полковник содрал с него лычки, а затем объявил уже собравшему чемодан дембилю, что в этом году новогодние праздники тот встретит на вышке, и домой пусть пишет, чтоб ждали его ближе к весне.
К этому времени Выря потихоньку прибрал к рукам утраченную, было, власть, но это принесло ему мало радости. Тяжелый кашель всерьез замучил его, и врач поставил жестокий диагноз — туберкулез.
А виновник всех этих событий находился в тепле и комфорте, много спал, много ел, наслаждался жизнью и ждал. Все произошло случайно. Покинув квартиру следователя, Ремизов долго шел по улицам ночного города и на одной из его окраин, невдалеке от железной дороги, набрел на киоск, ласково подманивающий витринами с традиционно алкогольно-шоколадным набором. Подойдя поближе, Алексей долго, словно завороженный, смотрел на это пестрое изобилие. Снова проснулось чувство голода, а, кроме того, почему-то нестерпимо захотелось водки. К выпивке Ремизов относился равнодушно но, очевидно, сказывалось нервное перевозбуждение этих дней. Алексей даже почувствовал на губах горьковатый вкус водки. Он представил себе, как с хрустом свинчивает пробку, наливает в стакан прозрачную жидкость… Умом он понимал, что это глупо, надо было скрываться, искать какое-то убежище, а он не мог оторваться от этих дурацких витрин. Словно в ответ на его мысли, отщелкнулся крючок окошечка и насмешливый женский голос спросил.
— Ну, что, парень. не знаешь, что выбрать или денег нет?
— Да нет, я сейчас, — и Алексей торопливо полез в карман.
В поле зрения продавщицы появились его руки с пачками денег. Ремизов отвык от любых финансовых операций, поэтому действовал неловко. Еле поняв, сколько ему сейчас надо денег, он запихнул обратно в карман две пачки, а с третьей содрал банковскую ленту и сунул в окошечко несколько ассигнаций.
— Дай бутылку водки и пару «Сникерсов».
Продавщица молча подала, что он просил, выложила на прилавок сдачу.
— А выпить из чего? — спросил Алексей.
— Здесь, что ли пить, собрался? — спросила продавщица, не сильно удивившись. Она и не такое видела. — Вот, на пластмассовый стаканчик, и гони еще рубль.
— Давай, — потребовал Ремизов, сдирая пробку. Он налил себе больше чем полстакана, выпил, торопливо заел невкусным, с пережаренными орехами «Сникерсом». Вниз по пищеводу пробежала горячая волна.
— С похмелья, что ли? — спросила заскучавшая в своем скворечнике женщина.
— Нет, просто так, — скупо ответил Алексей и налил себе еще.
На этот раз водка дошло сразу. Ремизов почувствовал, как мир чуть качнулся под ногами, витрина превратилась в цветное пятно и заколыхалась морской волной.
— С женой, поди, поссорился? — продолжала допытываться продавщица.
— Угадала, — буркнул Алексей уже заплетающимся языком. Голова казалась чугунной, неудержимо тянуло к земле. Некоторое время он еще сопротивлялся, но затем положил голову на прилавок, стараясь не соскользнуть на землю.
— Эй, ты чего это? Спишь, что ли? — засмеялась киоскерша. — Смотри, свалишься, тогда не наркоманы, так менты в вытрезвителе обшмонают. Заберут всё, что есть.
Но Ремизов не отвечал. Ноги его еще держали, хотя тоже начали подламываться. Как сквозь вату, он услышал щелчок замка, и твердая рука повела его куда-то в тепло.
— Сядь вот здесь, поспи, а то еще замерзнешь, — женщина пристроила Алексея на ящик в закутке между товарами, а сама, усевшись на стул возле окошечка, долго разглядывала спящего мужика.
Ей понравился этот высокий, мощного сложения парень. Таисии Андреевне, или, проще, Тае, в этом году стукнуло сорок. Хваткая, напористая женщина, она не хотела ждать милостей от природы, брала все, что шло в ее руки, и еще прихватывала проплывающее рядом. Одно время ей казалось, что жизнь идет, как надо: трехкомнатная кооперативная квартира, машина, гараж, дача. И ко всему этому нормальный, здоровый, в меру ленивый и в меру пьющий мужик. Он работал всю жизнь электриком и воспринимался ею не как добытчик и хранитель очага, а как шофер и механик ее машины, работник на даче, человек, с которым можно пойти в гости, да и, в конце концов — как машина для удовлетворения ее естественных, сексуальных потребностей. Вскоре после свадьбы она родила сына и жила достаточно счастливо. Но лет пять назад ее стал преследовать злой рок. Сначала муж ушел к другой, помоложе и побогаче, ловко прихватив с собой машину. Мужчины в ее доме появлялись часто, но ни один не оставался надолго. Может быть, причиной был ее резковатый, властный характер или мешал сын с его подростковыми сложностями, но что-то отпугивало от нее мужчин. А внешне она была еще очень привлекательна. Невысокая, с полноватыми бедрами и высокой грудью, Таисия сумела сохранить великолепную белоснежную кожу, что придавало ей особый шарм. Темно-карие глаза с прищуром расчетливой женщины, выщипанные в ниточку брови, коротко стриженные крашеные светлые волосы. Нет, выглядела она еще очень недурно.
Три года назад исчезло одно из препятствий для ее личной жизни. Сын получил восемь лет, сильно порезав одного из бывших друзей. На суде он вел себя дерзко, за что и получил такой большой срок. Но за год до того он подсел на иглу, и этот год Тая прожила, как в аду. Идя домой после работы, она с ужасом думала, чего же она не досчитается сейчас: ковра или магнитофона, видика или хрусталя? Некоторых покупателей злил ее внешний вид: "Вся в золоте и во рту, и на груди, и в ушах", — ворчали они. Но они не знали, что это единственный способ сохранить золото от посягательств сына-наркомана.
Недавно Тая устроилась продавцом к Аньке, старой подруге по торговому училищу, взявшей в аренду небольшой ларек. Чтобы побольше заработать, они не стали нанимать продавщиц со стороны, а работали вдвоем, по двенадцать часов. Навар был не особенно велик, торговля шла бойко только два раза в сутки, когда народ шел на платформу, чтобы ехать на работу, да вечером, когда всё возвращались обратно. От такой жизни она сильно уставала. К концу недели ночных дежурств Таисия чувствовала себя совершенно разбитой. Кроме того, прошел уже месяц, как от нее ушел последний мужик, Валера, беженец из Карабаха, подрабатывавший в городе на ремонте домов. Поэтому Тая с интересом разглядывала спящего Ремизова. Высокий мощный мужик, к таким она всегда питала слабость. Тем более не голодранец, деньги есть. Еще заводя незнакомца в ларек, она почувствовала резкий запах импортного одеколона. К нему примешивался какой-то еще запах, похожий на запах глицеринового мыла, но по незнанию Тая приняла его за некий импортный мужской дезодорант. Она никогда не работала в заводе, любая другая работница завода сразу определила бы этот запах, запах тротила. Ну, а то, что руки у парня в ссадинах, так это понятно: в наши времена с такими «бабками» ходят только крутые мужики.
В восемь утра пришла сменщица, невысокая, худощавая Анька. Увидев спящего Алексея, она отреагировала по-своему.
— Ого, это что у тебя тут, телохранитель?
— Да нет, пьяный один, — ответила Таисия, укладывая в сумку нехитрое имущество: термос, любовный романчик, массажку. — Затащила сюда, чтобы не обшмонали, а то парень при деньгах и одет прилично.
— Мне его не оставишь? — невинным тоном спросила подруга, продолжая жадно разглядывать спящего мужика.
— Счас! — даже рассмеялась Тая. — И даже не мечтай! Ишь — губы то раскатала! Перебьешься!
Аньку мучили те же самые проблемы, что и Тайку.
Таисия между тем растолкала Ремизова.
— Эй, аллё! Вставай, брателло, пошли, пора уже.
— Куда пора, куда пошли? — спросонья не понял Алексей. Его еще пошатывало, и это со стакана водки на пустой желудок.
— Куда надо, — отрезала Таисия, выталкивая постояльца на улицу под насмешливым взглядом товарки.
На улице Ремизов пришел в себя, остро ощутил утренний морозец, его даже передернуло.
— Что, замерз? — спросила Тая, разглядывая его при свете дня.
— Да, есть немного, — сознался Алексей.
— Ты что ж без шапки-то, холодно уже? — поинтересовалась женщина.
Ремизов сделал вид, что только что это заметил.
— А что, на мне её не было?
— Нет, — засмеялась она. — Хоть какая шапка-то была?
— Голубая норка, — сказал Ремизов первое, что пришло в голову.
Все это время они топтались на месте в двух шагах от ларька.
— Ого, — покачала головой Таисия, — дорогая!
А потом спросила как бы невзначай.
— Тебе идти-то есть куда?
— Вообще-то нет, — сказал правду Алексей.
— Что так?
— Да, с женой поругался, домой ехать пока не хочу.
— Ну, тогда пошли ко мне, хоть переночуешь, — предложила женщина, словно этот разговор происходил не ранним утром, а поздним вечером. Взгляд ее при этом скользнул в сторону, и Ремизов понял подоплеку невинной фразы. Несколько секунд он разглядывал женщину, потом согласился.
